Следующую ступень развития христианства легко проследить по ранним посланиям Павла. Основным их содержанием является постепенный, хотя и довольно быстрый разрыв с иудаизмом, сопровождающийся параллельным формированием чисто христианской идеологии. Иудейское происхождение христианства с самого начала ставило перед ним вопрос: останется ли оно одной из многочисленных сект иудаизма или будет новой самостоятельной религией. Естественно, только второй путь открывал широкую перспективу развития в мировую религию. Принадлежность к иудаизму требовала признания одних только иудеев «богоизбранным народом», соблюдение бесчисленных предписаний иудейского ритуала, в частности обрезания; всё это неимоверно затрудняло проповедь среди приверженцев других религий. В новозаветных писаниях разрыв с иудаизмом связывается с именем Павла — «апостола язычников». Приписываемые ему послания относятся, как уже было указано, к концу I и II веков, что не даёт возможности признать его реально существовавшей личностью, которая, согласно церковной традиции, должна была действовать в середине I века.
Автор Послания к римлянам считает необходимым обрезание, как символ договора Яхве с иудеями, но только для христиан, происходящих от иудеев. Для язычников же он полагает достаточным соблюдения «постановления закона», т.е. ритуальных предписаний иудаизма, но без вызывавшего насмешки язычников обрезания (II, 26). В более позднем Послании к галатам иудейский «закон» называется уже «игом рабства», а об обрезании говорится очень резко: «если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (V, 1–4).
Здесь же в качестве основного и единственного требования к верующим выдвигается тезис: «...человек оправдывается не делами закона, а только верой в Иисуса Христа» (II, 16). Такое утверждение резко порывало не только с иудаизмом, но и совсеми другими предшествовавшими христианству религиями, так как оно отказывалось от «дел», под которыми подразумевалось соблюдение ритуальных предписаний. Призыв «Нет уже ни иудея, ни язычника; нет ни раба, ни свободного» (III, 28), как уже отмечалось выше, был в условиях многоплеменной и разноязычной Римской империи сильнейшим орудием христианской проповеди в народных массах. Этот призыв давал христианским проповедникам наиболее действенное оружие в борьбе с другими религиями древности.